— За сколько времени этот корабль добирается до Копенгагена?
— За ночь, — просветил ее Гесслер. — Завтра утром вы уже будете на месте.
Лиза старалась представить себе Копенгаген, вспоминая фотографии, которые она видела в различных журналах. Но у нее ничего не выходило.
— А что будет после Копенгагена, Франк? — прошептала она.
— А разве ты ничего не предусмотрела? — удивился он.
В ответ она лишь нежно улыбнулась.
— Я слишком хорошо знаю тебя. Я знала, что как только с тебя снимут наручники, именно ты начнешь принимать решения…
С жалким видом Франк покачал головой.
— Кроме всего прочего, я отвык принимать решения!
— А может быть, отправимся в Лондон? — предложила Лиза. — Ведь там твой друг Вилли.
— Не для того я бежал из тюрьмы, чтобы очутиться на острове, — хихикнул Франк.
Он смотрел сквозь стекла на сильный дождь. Было слышно, как на краю крыши дребезжит водосточная труба. Блестевшие в холодном свете уличных фонарей черные силуэты шли по набережным. Никакого подозрительного оживления. Квартал казался странно спокойным. Настолько спокойным, что Франк чувствовал себя не в своей тарелке. Повернувшись к радиоприемнику, он принялся крутить ручку настройки, затем грустно улыбнулся.
— В кино все типы, попавшие в нашу ситуацию, сразу же ловят информацию, где речь идет о них!
Вдруг Франк заметил, что рядом с ним, с жалобным выражением лица, неподвижно стоит Фредди. Молодой человек обратился к адвокату.
— Ради всех святых мэтр, если у вас есть монетка в один пфенниг, дайте ее Фредди!
Пошарив в кошельке, Гесслер выудил из него нужную монету.
— Скажи спасибо! — рявкнул Франк, потому что Фредди, получив искомое, сразу же отошел, не сказав ни слова.
Не оборачиваясь, Фредди бросил «спасибо», больше похожее на собачий лай. Подвинув свой стул к стулу адвоката, Франк уселся рядом с ним. Они были похожи на двух пассажиров, путешествующих в автобусе.
— Сейчас он выиграет, — шепнул он, подмигивая, Гесслеру. — Фредди всегда выигрывает, потому что жульничает. Жульничать, когда ты играешь один, в этом есть нечто утонченное. Вы не находите?
Адвокат хранил молчание. Тогда Франк наклонился к нему и выкрикнул с внезапной яростью:
— Вы не находите?
Все обернулись, было слышно, как блуждает стальной шарик по одному из бильярдов. При движении, хотя флипперы и не направляли его, он с глухим звуком стукался о контакты.
— Франк! — умоляюще выкрикнула Лиза.
Она осторожно подошла к нему.
— Можно подумать…
Женщина замолчала. При общении с Франком нужно было взвешивать каждое слово. Иногда без всякой видимой причины с ним приключался такой страшный приступ ярости, что это пугало всех окружающих.
— Я слушаю! — сухо ответил Франк.
Лиза собралась с духом.
— Можно подумать, что ты несчастлив.
Фредди продолжил партию в бильярд. Он незаметно приподнимал аппарат, стукал его коленом, чтобы направить шарик в нужную лунку. Это был настоящий спектакль, и оба немца, как завороженные, следили за его действиями, отпуская временами восхищенные замечания.
— Ты несчастлив? — продолжала настаивать Лиза.
Франк нежно, ласково коснулся ее волос.
— Пять лет не так легко даются, Лиза.
Едва касаясь, он провел указательным пальцем по милому лицу своей подружки. Ее нежная кожа восхищала его.
— Только что, — продолжал Франк, — я сказал тебе, что ты похожа на ту, которую я представлял себе. Но я не сказал тебе, Лиза, что однажды я принялся представлять тебя на пять лет старше. Это произошло само собой…
Щелкнув пальцами, он медленно отнял руку от ее лица.
— Знаешь, в некоторых старых фильмах скачет картинка. Смотришь, как герой начинает какой-нибудь жест и вдруг — оп! — жест внезапно закончен, а самого движения ты так и не видел. Ты здесь постарела за пять лет!
Он стукнул себя по лбу.
— Ты постарела на пять лет за долю секунды. Понимаешь?
Слезы навернулись на глаза Лизы. Она пыталась сдержать их, но ведь невозможно сдержать слезы.
— Да, Франк, — прошептала она, — я понимаю.
— Я ведь тоже страшно изменился, не так ли?
— Да нет же, — запротестовала она.
— Да, да, — уперся беглец. — Целый год я не смотрел на себя в зеркало. Я даже брился, закрыв глаза. Честное слово!
Он засмеялся.
— Здорово же я мог порезаться! А потом, в один прекрасный день, я снова открыл глаза и увидел в зеркале над умывальником странного типа. Странного типа, — грустно повторил Франк.
Он подошел к умолкнувшему бильярду. Фредди только что проиграл партию, и аппарат отключился. Франк вхолостую включил флипперы. Маленькие крылышки бессмысленно забились. На счетчике была изображена группа герлз, высоко задирающих одну ножку.
— Видал их тевтонские телеса? — прыскнул Фредди показывая на счетчик большим пальцем. — Ну и окорока же у них! Скажи!
— Это — женщины, — ответил ему Франк.
Фредди не осмелился улыбнуться.
Гесслер и Лиза в полной растерянности переглянулись. Радио продолжало работать. Передавали тихую музыку, заставлявшую почему-то думать о птицах, летящих по голубому небу. Музыка внезапно прервалась, и раздался голос диктора. Первым насторожился Варнер. Подойдя к радиоприемнику, он прищелкнул языком, привлекая внимание окружающих. Все сгрудились у радио.
— Это новости? — спросил Паоло.
Лиза утвердительно кивнула.
— Ах! Вот как!
Диктор рассказывал о визите посла Польши к канцлеру.
Франк обнял Лизу за талию.
Диктор сменил тон, но можно было догадаться, что говорит он о вещах серьезных.
— О чем он? — спросил Франк.
— На спуске с крутой улицы у грузовика отказали тормоза. Он въехал в витрину часового магазина. Продавец и покупательница погибли…
Франк поморщился. Паоло посмотрел на него.
— Во Франции твой побег наделал бы больше шума, — заявил он. — О нем рассказывали бы до дорожных происшествий…
Яростным жестом Баум приказал им замолчать, Паоло скорчил ему гримасу. Диктор продолжал вещать, голос его стал более оживленным.
— Ну что? — спросил Франк. — Где перевод?
— Мне кажется, что он говорит о каком-то слоне, — сказала Лиза.
— Все правильно, — подтвердил Гесслер. — В гамбургском зоопарке умер слон.
— Бедное животное! — с выражением бесконечной грусти на лице вздохнул Паоло.
— И ничего о нас? — спросил Франк.
Снова зазвучала музыка.
— Действительно, ни единого слова, — удивилась Лиза. — Что это означает?
Вопрос был адресован Гесслеру. Адвокат на мгновение задумался.
— Полиция, без сомнения, хочет сохранить новость в тайне, — предположил он. — Другого объяснения я не вижу.
Он повернулся к Франку, но тот направился в глубь комнаты, сделав знак Паоло следовать за ним. Положив руку на плечо маленькому человечку, он что-то говорил ему на ухо. Лиза и Гесслер не понимали, о чем они шепчутся. Паоло утвердительно кивал, при этом лицо его было абсолютно непроницаемым. Затем он снял с гвоздя свое пальто и вышел.
— Куда он отправился? — спросила Лиза.
Франк сделал туманный жест, который вышел совершенно неприличным.
— У вас найдется еще один пфенниг, уважаемый мэтр? — спросил он.
Гесслер достал новую монетку и, повинуясь знаку Франка, бросил ему. Схватив ее, Франк вернулся к бильярду. Фредди питал смутную надежду, что Франк отдаст монетку ему, но тот отодвинул парня и принялся играть сам. Поставив шарик на исходную позицию, он потянул на себя пусковой рычажок. Огорченный Фредди отошел от стола, сунув руки в карманы, и подошел к Гесслеру. Адвокат безразлично взглянул на него.
— А корабль-то большой? — спросил Фредди.
— Достаточно большой, места хватит всем четверым. Этот ответ привел Фредди на какое-то мгновение в замешательство: он не привык к остроумию.
Фредди хотел было отойти, но это слишком походило бы на бегство.
— А Дания хорошая страна? — продолжал настаивать он с высокомерным видом.
Гесслер продолжал играть с ключами от машины.
— На мой вкус, не идет ни в какое сравнение с Италией. Этого Фредди уже не мог вынести. Обескураженный, молодой человек отправился порыться в куче ящиков.
— Что в них? — спросил он присутствующих. Поскольку ни один человек не ответил ему, он принялся яростно бить каблуком по крышке одного из ящиков.
Франк закончил партию со смешным счетом. Ему удалось закатить пять стальных шариков в минимальное количество лунок.
— У вас найдется еще одна монетка, месье Гесслер? — спросил он. — Я отдам вам.
Не говоря ни слова, Гесслер подошел к нему. С трудом найдя еще один пфенниг, он отдал его Франку и сказал:
— Это — последний.
— Знаете, о чем я думаю? — спросил его Франк. Гесслер ожидал продолжения. Пожав плечами, Франк заявил:
